Норману Фостеру 88 лет. В компании столетних мэтров архитектуры ХХ века он, таким образом, человек сравнительно молодой и выглядит отлично — что доказал на пресс-конференции. «Интересно вернуться к истокам,— сказал он слушателям.— Однако я хочу рассматривать эту выставку не как ретроспективу, а как futurspective, перспективу будущего».
Для рядового зодчего десяток осуществленных проектов — уже много. У Фостера их раз в тридцать больше, а 140 представлено на нынешней парижской выставке. Он один из самых плодовитых «притцкеров»: главную архитектурную премию мира получил еще в 1990-х, тогда же, когда королева сделала его рыцарем Британской империи. Но три сотни зданий в одиночку не построить даже рыцарю. Один из залов выставки в Помпиду украшен монументальной доской, на которой мелким шрифтом едва помещаются 10 тыс. имен его соратников по разным жизненным проектам, целая архитектурная дивизия, в которой он не менее чем генерал. Сейчас Фостер — предводитель огромной архитектурной команды Foster + Partners, включающей 900 сотрудников. Он гордится тем, что их средний возраст не меняется десятилетиями и составляет 30 лет. Куда деваются старички, Фостер не уточняет.
Нынешняя выставка начинается с его студенческих работ. Не знаю, как это возможно — сохранить листы курсовых проектов, сделанных 60 лет назад. Так и видишь в герое выставки человека упорного и очень к себе внимательного. Образцовая биография, хоть кино снимай. Мальчик из небогатой семьи, сам заработавший на свое образование. Учился в Британии и США, где принял лиру от великих американских архитекторов, сотрудничал с самим Бакминстером Фуллером. Служил в авиации. Увлекался воздушной акробатикой, летал на 75 типах самолетов. Был трижды верно женат, пока смерть дважды не разлучала супругов, сам победил тяжелую болезнь и продолжает работать, ездить по миру, строить во всех на свете странах.
Первый зал экспозиции — шеренги рисунков, листы альбомов А4, которые Фостер возил за собой по свету, азартно их зарисовывая. Они разложены по десятилетиям — вплоть до нашего времени. На эскизах угадываются замыслы многих самых известных его проектов: скелет банка в Гонконге, спираль купола Рейхстага, небо в клетку Британского музея, бублик Apple. Понятно, что нет российских проектов, ни «Апельсина» на месте Третьяковки, ни небоскреба в Нагатинской пойме, ни реконструкции Новой Голландии, ни даже реально построенного, пусть не самим мастером, а его мастерской, здания Русской медной компании в Екатеринбурге. Российские планы Фостера накрылись медью. На ближайшее время у него другие направления — совсем недавно он обратился к мэру Харькова с предложением отстроить заново город, разрушенный во время военных действий.
Сначала я решил, что этими листами из блокнотов выставка ограничится, и успел порадоваться необычности показа. Но за стеной обнаружились новые залы, густо завешенные и заставленные чертежами, фотографиями, макетами, фрагментами конструкций в натуральную величину. Две с лишним тысячи метров — и все равно сюда поместилась лишь часть биографии, хотя здесь есть и огромные здания, и крошечные проекты — от лондонского небесного «огурца» Мэри-Экс до новых двухэтажных автобусов, от яхт для миллионеров до уличного туалета.
Нормана Фостера то и дело пытаются отправить в историю. Нынешние левые и зеленые уже давно покусывают архитектора, привычно обвиняя в мегаломании. Для таких нападок выставка — отличный повод. Фостер не скрывает, что любит небоскребы, их шеренга макетов на фоне серой панорамы Парижа впечатляет, даже немного пугает. Но автор это предвидел, и множество его выставочных работ посвящено охране природы, экономии тепла и воды, новым способам добычи энергии. Его архитектура реально, а не на словах пытается существовать в гармонии с окружающим миром, это больше не скульптуры в масштабе города, а сложные машины для переработки жизненной энергии человечества. Последний раздел выставки рассказывает о современных проектах, среди которых, например, станция беспилотников для Африки. Это не те дроны, которые несут сейчас смерть, а летающие кареты скорой помощи, управляемые современными Айболитами. С тем же азартом по заказу НАСА Фостер разрабатывает планы лунных поселений и атомных станций.
Самая эффектная часть выставки — коллекция, смешивающая шедевры дизайна, техники и скульптуры. Это и источники вдохновения для Фостера, и шедевры, до которых, словно бы признает, ему не дотянуться. Тут автомобиль, который принадлежал Ле Корбюзье, скульптуры Умберто Боччони и Константина Бранкузи, а также зеленый, как кабачок, футуристический микроавтобус Dymaxion, спроектированный в 1933 году Бакминстером Фуллером и заново сделанный по заказу и чертежам Фостера. А над всем этим простирает крылья планер, любимая птичка автора экспозиции. В таком Норман Фостер любит парить над городом. Он видит в этом лучшую метафору архитектуры — «полное слияние машины и природы». Несколько лет назад, когда мы разговаривали с ним на его выставке в Пушкинском музее, я спрашивал его, что дает архитектору умение летать. «Еще одну перспективу!» — ответил мне Фостер.
Комментарии