На Исторической сцене Мариинского театра показали паритетный для российской сцены балет «Чудесный мандарин» и в тандеме не с еще более редким, также одноактным балетом «Деревянный принц» Белы Бартока, а в дуэте с новой постановкой куда более известной в России короткометражной оперой знаменитого венгерского композитора «Замок герцога Синяя Борода», объединенные темой запретной и фатальной страсти.
Центр притяжения балетного
—
Диана Вишнева в партии Девушки.
Центр притяжения балетного спектакля, сгусток его энергии — Диана Вишнева в партии Девушки. / Михаил Вильчук / Мариинский театр
Постановщиком обоих опусов выступил хореограф Юрий Посохов. Музыкальным руководителем премьеры был худрук Мариинки Валерий Гергиев. Но в антракте маэстро неожиданно уступил место за дирижерским пультом коллеге Кристиану Кнаппу.
Дело в том, что в день премьеры Валерий Гергиев начал дирижировать в Новой Мариинке оперой Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже…». Затем в представлении был сделан часовой антракт, чтобы маэстро успел перейти на Историческую сцену, дабы провести балетную премьеру продолжительностью в 35 минут и вернуться в расположение «Китежа»…
Наверняка этот факт заинтересует коллекционеров самых странных рекордов, хотя Мариинский театр уже давно привык работать в режиме неостанавливающейся домны. Но жаль, что такая смена заметно понизила музыкальный уровень исполнения оперы. А ведь «Замок герцога Синяя Борода» — это главное произведение в творческом наследии Бартока.
Набросок триллера
Хотя Валерий Гергиев давно интересовался мрачной и аффектированной партитурой «Замка». И скромная по театральной мысли постановка 2010 года американца Даниэла Креймера, но с приглашенными звездными солистами — Уиллардом Уайтом и Еленой Жидковой — и лично Валерием Гергиевым за пультом, благодаря именно музыкальному прочтению стала тогда заметным событием. Этот спектакль показывали и в Большом театре, где собственной постановки психоделического опуса Бартока не было с 1978 года, когда венгерская постановочная команда сделала спектакль на выдающихся певцов — Елену Образцову и Евгения Нестеренко.
«Замок герцога Синяя Борода» — первая и единственная опера Белы Бартока — была написана молодым композитором в эпоху декаданса, в начале ХХ века. Литературная основа сочинения длиной в час на либретто Белы Балажа пьесы Мориса Метерлинка «Ариана и Синяя Борода». Жены героя символизируют периоды его жизни: утро — день — вечер — ночь. Одним словом, триллер, в котором на равных соперничают бас (Герцог Михаил Петренко), меццо-сопрано (его юная супруга Юдит Анжелика Минасова) и симфонический оркестр. Сегодня в России, кроме Петербурга, эта опера есть в афишах театров Новосибирска и Перми.
При этом нынешняя мариинская премьера, по сути, реприза: оперу и балет Бартока именно в такой комбинации поставил хореограф Посохов, отважно дебютировав в качестве оперного режиссера, в 2016 году по заказу Кливлендского оркестра. И в реальности спектакль выглядит как костюмированное концертное исполнение. Оркестр располагается на сцене, и его от солистов эпизодически, будто в коммуналке, отделяет нелепая занавеска с банальными видеопроекциями, что неспособны погрузить зал в инфернальный коктейль из табуированного и невинного, чувственного и жестокого, тривиального и таинственного, атмосферу, полную метерлинковского символизма.
К тому же мощную, мистическую партитуру Кристиан Кнапп трансформировал в дежурный аккомпанемент. А в разнаряженных в какой-то пародийной стилистике солистах, чей вокал в премьерный вечер был далек от безупречности (а сопрано певицы и совсем не было похоже на то изобилующее красками меццо, на которое рассчитывал автор), не чувствовалось глубины психологической дуэли деспотичного садиста, до безумства любящего мужа и эстетствующего сектанта с юной красавицей, одержимой любопытством, которая, по идее должна превратиться в декадентскую femme fatale, но чья душа рвется из застенков мрачного замка.
Музыка Белы Бартока — характерная, экзальтированная, взвинченная — сама просится на театральную сцену
Впрочем, думается, что, если такие прекрасные солисты Мариинки, как Ильдар Абдразаков и Екатерина Семенчук или Евгений Никитин и Юлия Маточкина, возьмутся за дело и Валерий Гергиев вернется за дирижерским пульт, у этой «жуткой», но назидательной оперы будет счастливая театральная судьба.
Интриги мандарина
Балет «Чудесный мандарин», написанный более ста лет назад, ставился всего трижды — в 1961 году под названием «Ночной город» Леонидом Лавровским в Большом театре, в 1977 году в Ленинграде эстонкой Май Мурдмаа и Натальей Касаткиной с Владимиром Василевым в 1996 в своем московском театре.
Ни один из вариантов в афише не задержался. Впрочем, на Западе, где «Чудесный мандарин» привлекал к себе несравнимо больше внимания, его театральную судьбу удачной тоже не назовешь — ни одной версии, которая бы сыскала широкое признание. Однако музыка — экзальтированная, взвинченная, характерная — сама просится на сцену, причем именно на балетную с ее отстраненной вычурностью и котурнами пуантов.
Юрий Посохов, дилогией Бартока дебютировавший в Мариинском театре, как уже говорилось, воспроизвел в Петербурге свою работу семилетней давности, выполненную по заказу Кливлендского симфонического оркестра и труппы Балета Джоффри. Этим и объясняется необычная форма спектакля: почти всю сцену занимает оркестр, а для танца выгорожена довольно узкая полоса перед рампой.
Вместо развернутой сценографии — создающий сценический объем свет Ивана Виноградова, квадратная конструкция коробки с одной стороны, три свисающие с колосников веревки с другой. Этими тремя веревками манипулируют (тут же отсылая к «Ивану Грозному» Григоровича) три бандита, в подчинении которых находится Девушка, завлекающая клиентов.
Двое из них попадают в притон, выныривая из глубины оркестра, с футлярами музыкальных инструментов в руках. Оба становятся быстрой добычей бандитов (Константин Зверев и Александр Сергеев получили новую работу, но не новые актерские образы). Третьим оказывается китайский Мандарин, на которого не действуют ни летящие в него стулья, ни веревки — всякий раз он оживает, жаждая обладать Девушкой. И только попав, наконец, в объятья своего объекта желания, гибнет.
Мандарин, по замыслу автора либретто Мельхиора Лендъела и Белы Бартока, и является центром интриги. В балете его роль отдана Кимину Киму, корейскому премьеру Мариинского театра. Роли он соответствует не только визуально — его редкий талант сочетать мягкую кошачью грацию с мгновенной взрывной энергией словно создан для образа загадочного персонажа Бартока. Хореограф дарит ему эффектнейший выход-монолог, в котором во всех вариантах и ракурсах показан редкий прыжок танцовщика.
И все же центром притяжения спектакля и его энергией становится Диана Вишнева в роли Девушки. С распущенными черными волосами, в косухе, черном лифчике и дырчатых коротеньких шортах, открывающих сильные мускулистые ноги, она наслаждается ролью воплощения порока, соблазнительницы, Сирены.
Посохов не стал загружать балерину сложным богатым текстом — просто позволил кидаться в эффектные поддержки и растягивать тело в бесконечных шпагатных батманах. Он оставил Вишневой максимум свободного пространства — и балерина сама выстроила партитуру долгих взглядов, внезапных поворотов, опасных синкоп, хищных жестов. В партнеры она взяла не только Кимина Кима, но и оркестр под управлением Валерия Гергиева, смело артикулировав и все шепоты, и вскрики партитуры, и ее вальсовые мотивы.
Комментарии