Засекреченного Ленина больше нет

В Москве открывается резонансная выставка из серии «Лидеры советской эпохи». Готово ли сегодня общество к «мирному пакту», общественному договору о первом вожде советского государства? С руководителем Росархива Андреем Артизовым беседует Лев Данилкин, автор книги «Ленин» (ЖЗЛ, 2017 год), редактор отдела культуры «Российской газеты».

Идея устроить выставку, посвященную Ленину, связана исключительно с необходимостью отметить круглую дату — 100-летие Революции, — или это свидетельство того, что в обществе возрождается интерес к Ленину?

Андрей Артизов: Мы начали проект «Лидеры советской эпохи» несколько лет назад; в его рамках у нас уже состоялись выставки, посвященные Андропову, Хрущеву, Брежневу, Косыгину… Продолжать проект и обойти Ленина — фигуру самую масштабную среди всех советских вождей — было бы неправильно. Принималась во внимание и юбилейная дата — все-таки 100 лет миновало с 1917 года, события которого явились переломными и в жизни самого Ленина, и в жизни нашей страны, да и всего мира. Не будем забывать, что история, все-таки, это наука, и наукой ее делают источники, через которые отражаются подлинные факты. Наш подход, подход историков-архивистов, заключается в том, чтобы на выставках, в публикациях, научных исследованиях показывать жизнь героя через документы. Ленин — многомерная фигура, в нем много тонов и полутонов; порой у него можно найти взаимоисключающие высказывания по одним и тем же сюжетам. Каждое действие мы привязываем к конкретной ситуации: когда это было сказано, где и почему. Мы абсолютные реалисты и отлично понимаем, что в современном обществе, в отличие от той модели, которую выстраивал Ленин, никакого единомыслия не будет. Зрители сами, видя документы, могут расставить совершенно противоположные оценки. Это нормально и естественно. Сегодня мы с вами дожили до такого времени, когда можно так оценивать наше прошлое. Лишь бы кулаки не применяли при выяснении истины…

Насколько актуальна сейчас ленинская политика?

Андрей Артизов: Многие из первых декретов советской власти — о 8-часовом рабочем дне, об уничтожении сословий и гражданских чинов и так далее — сегодня стали частью повседневной жизни любого цивилизованного государства, в том числе российского. Но когда мы исследуем обширный комплекс документальных свидетельств и пытаемся оценивать его по гамбургскому счету, то видим, что есть неоправданные политические решения. Первое и главное из них — нерыночная экономика. Второе — открытое провозглашение диктатуры пролетариата, которое привело к гражданской войне, к отсутствию политического плюрализма и к подавлению инакомыслия. А дальше — духовная изоляция России, и многие другие вещи. Очень сложный вопрос, на который нет однозначного ответа, это национально-государственное строительство. Большевики рассчитывали на мировую революцию, она не осуществилась. Многие из наших сегодняшних проблем — это наследство ленинского времени. Последствия некоторых решений большевиков мы до сих пор расхлебываем… При этом, повторяю, никаких оценок мы не ставим. Это не наша задача.

Мы дожили до такого времени, когда можно по-разному оценивать наше прошлое. Лишь бы кулаки не применяли при выяснении истины…

Выставка устроена как «биография в документах»?

Андрей Артизов: Она построена по классическому историко-биографическому принципу: от рождения деятеля до его смерти. О Ленине и «вокруг» него написано немало, создана обширная лениниана, но мы посчитали необходимым, чтобы на нашей выставке говорил сам Ленин: только его слова, только его документы. Мы не пользовались, например, воспоминаниями. Конечно, мемуары — тоже исторический источник, но специфический, очень субъективная вещь. Люди высказывают свой взгляд на прошлое и на конкретного человека в зависимости от своих политических, социальных, экономических взглядов, от нравственных и моральных принципов и просто от настроения. Валентинов будет писать одно, Николаевский другое, Надежда Константиновна или Лев Давидович — третье… Это не наш подход, оставим его для писателей. Мы же представляем в экспозиции только то, что говорил сам Ленин, только документы, которых он касался. Именно это позволит нам в наибольшей степени приблизиться к объективности и достоверности. Этот подход избавляет нас от обвинений в фальсификации или навязывании неких субъективных предпочтений.

И еще один важный момент: мы рассматриваем Ленина как профессионального революционера, политика, государственного деятеля. Частная и семейная жизнь Ленина — это уже для других экспозиций, мы эти сюжеты сознательно отодвинули, потому что Ленин наших современников интересует в первую очередь как создатель советского государства… Нам важно показать: почему случилось то, что случилось? От какого наследства мы отказываемся, а с каким наследством мы можем продолжать жить? И даже при всех этих тематических ограничениях в экспозиции будет представлено колоссальное количество материала. 750 документов, от 1870 года до 20-х годов XX века. Многие из документов являются подлинными раритетами; вся их совокупность никогда не демонстрировалась широкой публике. Вот в этом я вижу главное значение выставки: истина будет показана через документы, которые сами за себя говорят.

В конце 80-х годов общество было одержимо навязчивой идеей, будто существует некий засекреченный корпус документов, касающихся Ленина: якобы нам показывали только верхнюю часть айсберга. И вот вышел том «Ленин. Неизвестные документы (1891 — 1922)», в котором было знаменитое послесловие В.Т. Логинова, начинавшееся с фразы о том, что «засекреченный Ленин» больше не существует. Согласно историкам, составившим это издание, «неизвестный Ленин» — это, по сути, небольшой набор сюжетов: шмитовское наследство, отношения с провокатором Малиновским, несколько резких записок и телеграмм времен Гражданской войны…

Андрей Артизов: Плюс история с Церковью, 22-й год, изъятие церковных ценностей. Знаменитое письмо Молотову для членов Политбюро, в котором обосновывалась необходимость провести «с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства»…

Да, и в полном объеме переписка с Инессой Федоровной Арманд. То есть, по сути, ничего радикально нового так и не обнаружилось; не существует в природе — согласно составителям сборника — такого документа, который в состоянии перевернуть сложившиеся в советский период представления о Ленине полностью. С тех пор прошло 20 лет, даже больше; вы можете поставить еще раз свою визу — да, «засекреченного Ленина» не существует с середины 1990-х, все, что можно было раскопать, было опубликовано тогда?

Андрей Артизов: Я могу подписаться под теми словами, которые сказал Владлен Терентьевич Логинов. Он сотрудник Российского государственного архива социально-политической истории, это бывший Центральный партийный архив, и в работе над этой выставкой Логинов, кстати, тоже участвовал. «Секретного Ленина» нет, но значительная часть ленинских текстов в советское время публиковалась без соблюдения принципов научности. Здесь, безусловно, надо еще поработать…

Существует позиция государства относительно Великой Отечественной войны. Она четкая, внятная, она хорошо транслируется. А относительно Революции и Ленина — нет?

Андрей Артизов: Выставка, которую мы делаем, — это разве не позиция? Или вы думаете, что на этот счет какие-то нормативные акты будут принимать? Я сомневаюсь в этом… Ведь государство высказало позицию. Президент абсолютно четко всегда говорит о том, что и дореволюционная, и советская история — это наша история. И в ней было всё — и трагическое, и героическое. Значит, мы должны эту историю знать и понимать.

Проблема в том, что в обществе продолжается, по сути, холодная гражданская война. Общество разделено на «красных» и «белых». И Ленин является проблемой; он вызывает у огромного количества людей либо аллергию, либо, наоборот, горячую приязнь. Государство заняло позицию «над схваткой»: сами решайте, была у каждого своя правда, у красных одна, у белых другая, есть Ленин такой, есть сякой, вот вам документы, и интерпретируйте эту фигуру сами. Разве это способ договориться, закончить гражданскую войну?

Андрей Артизов: Нет другого решения, кроме того, чтобы показывать прошлое максимально объективно. Нет иного пути врачевания застарелых недугов, исторических психотравм, как говорить правду. На выставке мы как раз и стараемся сказать правду. И то я, честно хочу сказать, переживаю, что у нас немало людей, которые скажут: что же вы там показываете, это что же за Ленин такой? Оказывается, он связан и с репрессиями, и с Гражданской войной, и с подавлением инакомыслия… И красные, и белые — это соотечественники. Если мы хотим жить в одной стране и мы болеем, переживаем за нашу Родину, за Россию; если мы надеемся, что в России будут улучшаться условия для жизни — мы должны уметь договариваться. А это можно делать только на основе знания неискаженной истории. В этом как раз и заключается сверхзадача выставки. Когда государство показывает подлинные документы — это, если хотите, метод социально-психологической терапии. Сегодня у нас уже не мобилизационная плановая экономика, мы открыты миру, у нас нет духовной самоизоляции, мы имеем возможность путешествовать по планете. Мы другие — не те, какими были в 1917 году. И постепенно, при грамотном врачевании, чем дальше это время будет отходить в историю, тем больше будет спадать острота споров между красными и белыми, они будут вытесняться насущными жизненными заботами.

Считается, что моделью разрешения гражданского конфликта такого рода, который надолго впечатывается в коллективную память, является Великая Французская революция. Через 200 лет после 1789 года раны перестали кровоточить, революция просто становится событием национальной истории — общей для всех.

Андрей Артизов: Я надеюсь на то, что у нас всё будет развиваться по схожему сценарию. Хотя не так давно мы видели события в США, связанные тоже с гражданской войной. Казалось бы, страна благополучная, а вот вам, пожалуйста, — тоже крушат, обливают краской памятники…

«Гражданский мир», «пакт согласия о Ленине» — как вы думаете, будет ли он заключен за счет естественного затягивания раны коллективной памяти, связанной с Гражданской войной, или же благодаря тому, что люди узнают историю Ленина во всей ее сложности и полноте и, как говорил Горький, «вся жестокость будет понята, все будет оправдано»?

Андрей Артизов: Это сложный, многомерный процесс — так что будут задействованы оба названные фактора. Убежден, что нынешние процессы модернизации страны будут увязаны с более бережным, правдивым отражением прошлого. Вот каким оно было — наше прошлое, таким мы должны его показать, не идеализируя и ничего не исключая из общей картины. Ленин — это часть нашей истории, ее закономерная часть.

Но если правда — то, что Ленин — часть нашей великой истории, то почему бы не выстраивать на этом национальную самоидентификацию: например, «мы — великий народ, потому что мы дали миру Ленина»?

Андрей Артизов: У нас не один Ленин. У нас есть Пушкин, есть Чайковский, Толстой, Гагарин… Фигуры, которые гораздо более однозначно воспринимаются и в нашем общественном мнении, и во всем мире, которые не вызывают таких споров, как Ленин. Но, еще раз повторю, Ленин — это тоже часть нашей истории; сложная, многомерная, огромная глыба, которую, как говорится, не объехать, не проехать, о которой надо говорить именно поэтому правду. Как неотъемлемая часть национальной памяти, фигура Ленина — тоже часть нашей самоидентификации. Но я бы не стал говорить, что «Ленин — наше все»… Тогда значит «наше все» — гражданская война? Наше все — диктатура?..

Опрос: Большинство россиян выступают за захоронение Ленина
Андрей Николаевич, на ваш взгляд, сколько в России должно пройти лет, чтобы конфликт красных и белых угас сам собой?

Андрей Артизов: Еще хотя бы 30-40 лет, чтобы все это воспринималось более спокойно. Но решающим условием — я здесь подхожу с точки зрения материализма — являются успехи в социально-экономическом развитии. Когда у людей есть уверенность в завтрашнем дне, они не ищут в прошлом причину трудностей или неудач. Они думают о нынешнем и о будущем. А когда в стране совсем все плохо, когда колоссальные социальные, экономические, идеологические проблемы, тогда начинают искать виновных (обычно — за границей и в прошлом). Когда же государство дает своему прошлому нормативные оценки — как во многих соседних постсоветских и постсоциалистических странах, — это только травмирует психику народа.

Если бы вас попросили предложить проект памятника или мемориального знака Ленину, из чего бы он состоял, как бы выглядел?

Андрей Артизов: Я бы не торопился ставить еще один памятник. Их слишком много. Я считаю, мы, как архивисты, создали выставкой «Ленин» своего рода памятник всей революционной эпохе. После того как экспозиция будет развернута в залах, она будет представлена и в электронном виде, все будет оцифровано. По результатам выставки будет издан каталог. Это и есть своеобразный мемориал, синтез сегодняшних наших научных знаний о Ленине и его эпохе.

И в заключение — вопрос, традиционный для интервью о Ленине. Как вы относитесь к идее захоронения его тела?

Андрей Артизов: Простого ответа о судьбе некрополя на Красной площади нет. Да, не дело, когда в центре столицы современного европейского государства лежат покойники. В месте, где регулярно проходят торжественные мероприятия, военные парады, народные гулянья, где зимой заливают каток… Что и говорить, соседство странное. В то же время любые резкие телодвижения способны принести лишь вред. Представителей старшего поколения тоже надо пощадить, пожалеть их чувства. В силу возраста большинство ветеранов не способно критически оценивать факты, ставшие достоянием гласности в последние десятилетия. И перезахоронение Ленина они воспримут трагически. Для них вождь мирового пролетариата — символ советской эпохи. Поэтому предлагаю не вносить раскол в общество. Нужно проявить терпение и уважение, чтобы из вопроса ушла идеологическая составляющая и люди перестали реагировать на него столь болезненно и остро.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки

Читайте также

Оставить комментарий